ДОМАШНЯЯ ТИРАНИЯ — ДВЕ СТОРОНЫ МЕДАЛИ

Выходила замуж за милей­шего человека — и куда что девалось? Сначала, когда ревновал, было приятно — значит, любит. Потом стал сле­дить, звонить каждые 15 минут, дальше — хуже…».

Как часто слы­шим мы подобные истории от под­руг, стыдливо скрывающих лицо в синяках под солнцезащитными очками и тенью широкополых шляп. Жалеем их и радуемся (чего греха таить), что не на их месте. Домашняя тирания, муж-деспот — где истоки этой проблемы? Что нужно делать, оказавшись в по­добной ситуации? С этими вопро­сами мы обратились к Игорю Вя­чеславовичу Ляху, врачу-психоте­рапевту Европейского реестра, заведующему терапевтическим отделением клиники «ИНСАЙТ», оказывающего услуги психолога в Новосибирске.

Одна сторона медали…

— Тут необходимо начать с приме­ра. Естественно, правило анонимности соблюдено, имена изменены, любые совпадения случайны.

Ирина обратилась на прием с таки­ми симптомами: снижение эмоцио­нального фона, активности, признаки депрессии. В ходе консультации выяс­нилось, что первые подобные признаки появились через полгода после свадь­бы, и длится подавленное состояние уже 3 года, периодически становится легче. Причину своего состояния жен­щина видит в супружеской жизни. Ири­на начинает плакать, когда говорит о своей семье.

Выходила замуж Ирина по великой любви, по ее словам, не было в жизни более счастливого момента, чем свадь­ба. Ее муж, Станислав, мужчина круп­ный, спортивный, очень решительный — в общем, мечта любой женщины. Уха­живал он за ней красиво, просто фее­рически: цветы дарил, носил на руках на 9 этаж по лестнице! В интимной жиз­ни, естественно, тоже все было велико­лепно. Идиллия продлилась полгода.

Закончилось все тогда, когда зашел разговор о ребенке: муж был категори­чески против. Когда случилась нечаян­ная беременность, Станислав, не заду­мываясь, отправил Ирину на аборт. В клинике после аборта женщина впер­вые ощутила состояние опустошения. Стало очевидно: что-то идет не так.

После выхода из клиники она стала замечать, что муж любит ее (в этом со­мнений не было), но как-то не так: не интересуется ее планами, ее мнением, допускает резкие высказывания. Все чаще стали проскальзывать моменты агрессии. Но и это было не все — раз­ладилась их сексуальная жизнь: так как Ирина боялась Стаса, то стала бояться его и в постели, и в связи с этим у нее развилась вторичная фригидность.

Поводом для обращения к психоло­гу стало то, что Ирина узнала: у мужа есть любовница. Между ними состоял­ся тяжелый разговор, в ходе которого Ирина поняла, что супруг не собирается менять ситуацию и не хочет ее отпус­кать. Но одним разговором в тот раз дело не обошлось — Стас жену избил. Когда Ира собрала вещи и убежала к маме, он вернул ее — его «собствен­ность» должна быть рядом.

На момент обращения женщины к специалисту ситуация в семье была от­носительно спокойной, поэтому была выбрана аналитическая форма работы с Ириной. В ходе работы выяснилось, что благосостояние семьи уже находит­ся на очень достойном уровне: есть квартира, автомобиль, возможность путешествовать. Но при этом Стас по-прежнему категорически против рождения ребенка, он аргументировал это тем, что нужно жить для себя. Ирина живет в атмосфере гиперопеки, поте­ряла работу, так как муж не признавал за ней права работать, ревновал к со­служивцам. Если она попадала в проб­ку и опаздывала появиться дома к оп­ределенному времени, то знала, что до­ма ее будут ждать сломанные плазмен­ные панели, деревянные двери, разби­тые вдребезги. Ира с порога начинала умолять мужа о прощении, потому что знала: если не просить прощения, то те­левизором и дверьми дело не ограни­чится.

Ситуацию Ирины и Стаса можно прокомментировать так. Доминанта собственного «Я» для Стаса важнее всего, решения он принимал только те, которые исходили от него самого, дру­гие мнения отрицались в категоричес­кой форме. Тут можно привести в при­мер анекдот: «Есть 2 мнения. Одно — мое, а второе — неверное». Их семей­ная ситуация — это яркий пример тира­нии с применением насилия.

Термин «эгоизм» по отношению к Стасу в этой ситуации неуместен. Эго здоровой личности способно к компро­миссам. Скорее, здесь можно провести метафору бунтующего ребенка, кото­рый учитывает лишь свое поведение, свои желания. В период ухаживания имела место демонстрация силы, но целью этой демонстрации было само­любование, а вторая причина — это была успешная попытка обретения власти над партнером.

В результате таких семейных отно­шений у женщины поменялось отноше­ние к измене: она начала надеяться, что в центре внимания мужа окажется любовница, а ей самой станет свобод­нее, контроль над ней ослабеет. Тут уже наметилась девиация нравственности, так как в нашей стране все-таки не принято двоеженство. Да и Ирина за­труднялась ответить, зачем ей нужна эта свобода от контроля.

Однажды Стас явился в клинику с вопросами: к кому из специалистов приходит его жена и о чем говорит? Но, естественно, было соблюдено правило анонимности, и ему этого не сказали. Как позже выяснилось, причиной появ­ления супруга в клинике стал страх, что Ирина негативно повлияет на его рено­ме успешного человека (социальная презентация ему была очень важна).

Так была найдена «болевая точка», рычаг управления, территория для пе­реговоров. Теперь появился способ до­говариваться с тираном. Появилась возможность увидеть воочию ценные для него желания и области совмест­ной деятельности.

Когда произошел первый разговор, в котором Ирина проявила упорство в отстаивании своих желаний, уровень ее страха и напряженности стал спа­дать. После нескольких переговоров, в которых супруг оказался способным увидеть желания и прислушаться к мне­нию своей жены, образ мужа-тирана стал развеиваться.

Тут снова нужно ситуацию проком­ментировать. Есть определенные чув­ства, которые тиран способен вызы­вать. В данной ситуации это был страх.

Но страх — это неэффективная комму­никация, он даже на физиологию влия­ет: На фоне стресса и подавленного со­стояния у Ирины стали выпадать воло­сы, появились проблемы с пищеваре­нием.

Главный вывод, который напраши­вается — нужно победить тирана внут­ри себя. Человеческое сознание созда­ет монстров на основе предыдущего опыта. Объект становится символом и не воспринимается реалистично. Вме­сто того чтобы искать способы решения проблем, Ирина «закрылась» и попыта­лась убежать от проблем. Гротескное преувеличение «неуправляемости» и неадекватности супруга привело к не­возможности увидеть за этим образом живого и ранимого человека.

Это вывод касается ситуации Ирины и Стаса. Но универсальных выводов быть не может. Если «волевой» харак­тер мужчины сопровождается алкого­лизацией или наркотизацией, то это действительно опасные ситуации.

Существует критерий, который отличает настоящего тирана — это наме­ренное причинение вреда партнеру. Ес­ли есть просто доминанта личных жела­ний, не очень уместно употреблять тер­мин «тиран», нужно просто искать спо­собы решения проблем и учиться дого­вариваться,

Часто демонстрация власти — это гиперкомпенсация комплекса непол­ноценности. Делаю акцент на том, что это гиперкомпенсация, потому что обычная компенсация не требует от че­ловека стать абсолютно «хорошим». В случае Ирины и Стаса можно предполо­жить, что тираническое поведение Ста­са может быть связано с гиперкомпен­сацией его спортивных неудач.

Если говорить о тирании в семье, то нужно говорить о нескольких точках зрения. Если вы — жена тирана, то за­дайте себе вопросы: «Почему я оказа­лась за ним замужем? Почему меня привлекают такие мужчины?». Вполне возможно, что вы пытаетесь создать компенсацию своего слабого «Я». Часто тиран рождается именно в семье. Жен­щина начинает постоянно вести себя как жертва, и так создает тирана не только в своей голове, но и в реально­сти, ведь жертва не позволяет себя лю­бить: мужчине вовсе не хочется чувст­вовать вину за свои желания, он начи­нает защищаться, подчас неадекватно.

Компенсация слабого «Я» может быть у девушек, выросших у слишком опекающих родителей. У личности нет четких границ, она слаба, нерешитель­на, не умеет принимать решения и бо­ится ответственности за них. А когда та­кая девушка выходит замуж, она пыта­ется оправдать свои недостатки, не­вольно формируя из мужа тирана. Так как самому мужчине эта роль оказыва­ется навязанной, в его характере акти­визируется все самое жесткое и агрес­сивное. В определенном смысле жерт­вой можно быть, только создав условия для собственной несвободы, только вынудив кого-то сыграть роль насиль­ника.

В современном обществе традици­онные модели семьи уже не совсем ра­ботают, регламентация отношений вну­три семьи путем обращения к опыту ро­дителей становится малодоступной. А ведь любая семья — это конвенция, до­говор: если меняется ситуация, меняет­ся и договор. Если же что-то становит­ся непереносимым, неприемлемым, и способов договориться уже нет, то луч­ше договор расторгнуть — тут двух мне­ний быть не может.

Чтобы показать другой вариант раз­вития домашней тирании, приведем еще один пример из практики.

Муж избивал Татьяну регулярно. На вопрос, почему же она с ним не разво­дится, она ответила:

«Временами я его настолько сильно люблю, что он кажет­ся просто лучшим человеком на свете. В нем как будто два разных человека, и одного я люблю, а второго — нет; так мы и живем: от одного момента «пере­ключения» до другого».
В истории Татьяны ее любовь — это типичный Стокгольмский синдром: жертва захвата пытается защитить за­хватчика, она пытается обвинить себя в провоцировании и снять вину с мужа. Она спасает его от своей же критики! В конце консультации Татьяна сравнила свои отношения с двумя разными муж­чинами (чего раньше никогда не дела­ла). В результате она сделала вывод, что в отношениях с мужем она чувству­ет страх всегда.

Комментарий:

Внутри пары складываются садомазохистические отношения, вектор аг­рессии женщина старается направить на себя, таким способом оправдывая партнера и сохраняя для себя его цен­ность. Часто женщинам просто не хва­тает информации, знаний о своей за­щищенности. Но если, например, жен­щина боится вызвать милицию или на­писать заявление на развод из-за страха еще более сильного наказания, то вариант развития событий должен быть только один: нужно срочно идти к психологу.

Мы рассмотрели две модели до­машней тирании, которые складывают­ся внутри семейной пары.

Существует еще одна, третья модель: «тирания» поддерживается за счет общения с третьими лицами — на акт агрессии женщина не отвечает, а потом идет к маме жаловаться. Этот вид взаимоот­ношений основывается на женской не­способности договариваться, на неуме­нии отстаивать себя, свое мнение, и мужской неспособности понять чувст­ва, эмоции, желания, отношения своей партнерши. Тут нет тирании как тако­вой. Никакой серьезной угрозы для жизни и здоровья это, как правило, не представляет, но приводит к тому, что чувство счастья, удовольствия — все то, ради чего и создается семья -все это разрушается, Женщина опять моделирует ситуацию, когда мужчина должен чувствовать себя виноватым.

Брак становится разыгрыванием ка­ких-то сценариев. Создается образ му­жа-тирана, чтобы использовать его в других, более ценных коммуникациях, то есть общение с мамой или теми же подругами для женщины более важно, чем отношения и общение внутри се­мьи. А делает это женщина обычно для того, чтобы ее пожалели (мать, подруги, коллеги и т. д.). Происходит создание монстра из супруга в глазах окружаю­щих — и это тоже способ оправдать свою пассивность. Такой расклад гово­рит о том, что в эмоционально-чувст­венной сфере семьи уже давно не все благополучно. Пассивная агрессия у нее порождает активную агрессию у него. Здесь можно посоветовать поду­мать о целях создания семьи: ведь брак заключается для того, чтобы двое были счастливы.

…и обратная

В последнее время все чаще скла­дывается семейная ситуация, в кото­рой тиран — женщина. Это новое явле­ние в культуре, но проблема уже весь­ма актуальна. Уровень женской агрес­сивности в некоторых отношениях дав­но превысил условно допустимый в культуре отношений феномен «стервоз­ности». Более того, за последние не­сколько лет сформировались браки женщин с активно агрессивной пози­цией и мужчин с жертвенной позицией.

Мужчине тяжело, практически не­возможно признать себя жертвой до­машней тирании, поэтому практически нет обращаемости к психологам и в правоохранительные органы. Ситуа­ция, когда именно жена бьет мужа — не редкость, хотя чаще имеют место не избиение и разрушение мебели, как делают мужчины, а колоссальное уни­жение, обесценивание партнера (по принципу «Вот идиот, повеситься пове­сился, а веревку намылить забыл»).

Такое явление чаще всего сопрово­ждает аддиктивные формы поведения в семье (муж — алкоголик, тут опять срабатывает ситуация, когда жертва формирует тирана).

Часто происходит реализация роди­тельской модели отношений. В группе риска — мальчики, выросшие без отца.
Можно сказать, что пассивные муж­чины своим избегающим поведением провоцируют женщин на агрессив­ность. Так формируется группа, которую в России называют «подкаблучника­ми».

«Детская» тирания

Явление женской тирании — нечто новое в нашей культуре, о чем еще ма­ло говорится. Но еще со времен первых письменных источников известно, что отношения в семье могут быть очень сложными.

Есть еще один вариант жесточай­шей тирании, о котором нельзя не пого­ворить — это тирания над детьми. На этот вид «микротирании» общество ред­ко обращает внимание. Ведь мы доста­точно часто видим, как мать бьет ре­бенка, жестоко и иногда ни за что его наказывает, «срывая» на нем свои про­блемы. До сих пор в обществе есть ар­хитипическое представление, что роди­тели имеют полное право целиком рас­поряжаться своими детьми: «Я тебя по­родил, я и убью».

Такая ситуация очень сильно влияет на детскую психику. Большинство мань­яков и домашних тиранов «обучились» многому у своих родителей. Основной аспект проблемы связан с тем, что ро­дители в силу собственной психопато­логии, недостатков воспитания, осо­бенностей характера реагируют на дея­тельность ребенка агрессивно, неадек­ватно, подавляя детскую личность. Лю­бой тиран — родом из детства. От 1 го­да до 7 лет у ребенка формируются ос­новные нравственные установки, кото­рые потом будут руководить им в тече­ние всей его жизни. И формируются эти установки родителями: происходит ос­новная закладка того, что будет регули­ровать взаимодействия в его собствен­ной семье и его отношения с окружаю­щими.

В этом процессе принимают участие все взрослые, окружающие ребенка: родители, бабушки и дедушки, воспита­тели в детском саду и яслях, школьные учителя. Хорошая, доброжелательная атмосфера в семье еще не дает гаран­тии, что кто-то извне не оказывает на ребенка угнетающего влияния. Однако, ребенок, воспитанный в атмосфере по­нимания, сможет сообщить родителям о чем-то, что происходит в детском са­ду или школе. Первичная закладка при­нятия и понимания, которую дали в се­мье, позволит предотвратить дальней­шую девиацию.

Человеческая психика формируется сложным образом: события, однократ­но случившиеся, оставляют в нас очень глубокий след. Например, картина из­биения пьяным отцом матери, или же ситуация, когда бабушка и дедушка уни­жают родителей ребенка, — все это мо­жет привести к деформации мировоз­зрения.

У ребенка может сложиться комплекс неполноценности, комплекс жертвы, но может и произойти иденти­фикация себя с агрессором. Такой ре­бенок в семье будет пассивным по при­чине страха наказания, но проявит аг­рессию в детском саду или будет мучить домашних животных. В детском саду происходит и внешнее подкрепление процесса: сверстники ребенка еще не готовы дать отпор, они еще не умеют этого делать, и маленький тиран начи­нает получать удовольствие от чужих страданий. Так девиантное поведение получает развитие в личной истории. Ребенок тихий в отношениях, напри­мер, с учителями, но его будут бояться одноклассники — для них он уже тиран.

Часто повреждающим фактором становится недовольство женщины му­жем или враждебность, скрытое недо­верие отца, которое они переносят на ребенка. В таком случае обычно в се­мье начинает звучать фраза: «Это не мой сын, а твой, он весь в тебя». Эту фразу можно использовать как диагно­стический критерий: если она начинает проговариваться, это значит, что в от­ношении одного из родителей к ребен­ку есть гиперагрессия, подавление.

Особенно болезненно действует на детей невозможность признания у ма­тери. Потребность в принятии и призна­нии инстинктивна, и неприятие, игнорирование, бойкот — один из самых мощ­ных фрустрирующих факторов для дет­ской психики. У мальчиков это даже мо­жет привести к гомосексуальности. У ребенка есть колоссальная потреб­ность в получении материнской любви, если он ее не получает, то отношения между матерью и ребенком могут но­сить психотравмирующий характер.

Более страшное наказание для ма­лыша — это игнорирование. Именно по этой причине у крохи может развиться гиперактивность. Мать, у которой ка­кие-то проблемы, то есть депрессив­ная, апатичная, пассивная, может фор­мировать из ребенка тирана, попросту не замечая его. Гиперактивный ребе­нок пытается привлечь к себе внима­ние, получая за это шлепки и подза­тыльники. Можно сказать, ребенок по­лучает материнскую любовь в форме шлепков и подзатыльников. Так вот, в будущем такой малыш и сам будет аг­рессивным, потому что он привык при­влекать к себе внимание именно так. Отец тоже может участвовать в форми­ровании детской гиперактивности и аг­рессивности, но это происходит гораз­до реже по той причине, что в нашем обществе отец проводит гораздо мень­ше времени вдвоем с ребенком.

Одна­ко такие случаи бывают. Мужчину никто не учит, как нужно вести себя с ребен­ком, и поэтому, когда он общается с ма­лышом, в нем может присутствовать страх: боязнь сделать что-то не так, навредить ребенку, и один из самых боль­ших страхов — страх оценивания. Так фобический отец оказывает на ребен­ка то же влияние, что и депрессивная мать.

Сегодняшний мужчина работает, за­рабатывает деньги, отец даже в те ред­кие часы пребывания в семье может увидеть, что между матерью и ребен­ком что-то не так. Отец может это из­менить, защитить интересы ребенка. Но существует и другой способ форми­рования маленького тирана. Часто ре­бенка воспитывают бабушка и дедуш­ка, его гиперопекают, и он не учится справляться с фрустрацией. Ребенок привыкает получать все, что ему хочет­ся, получать удовольствие. Но в таком случае формируется скорее не тираничность, а доминанта собственных желаний. Когда такой ребенок вырас­тает, то унижение для него не является целью (что присуще «чистому» типу ти­ранов), важна именно реализация его желаний.

Но если человек, выросший в атмосфере гиперопеки, не адаптиро­ванный, попадает в ситуацию, когда желания трудновыполнимы или когда кто-то сопротивляется их реализации, может сформироваться полноценный тиран. Потребность получать удоволь­ствие через унижение другого челове­ка становится непреодолимой. Если по мере взросления ребенка мораль­но-этические установки не формиру­ются, то из ребенка вырастает жесто­кий подросток, и естественно, что по­том этот молодой человек станет тира­ном в своей собственной семье.

В воспитании малыша важен тон­кий баланс между вниманием, выра­жением любви и достаточным уровнем фрустрации. Например, если ребенок плачет и требует сладкого, то можно ему достаточно твердо ответить: слад­кое он получит (нив коем случае нельзя лишать его десерта за истерику), но только после обеда. Так вы воспитаете в ребенке толерантность к фрустрации, сохраняя его способность любить, обе­регать близких. Но при этом нужно про­являть твердость: если вы сказали, что десерт дадите только после обеда, ни в коем случае нельзя передумывать и да­вать раньше: ребенок поймет, что вами можно манипулировать. Однако следу­ет заметить, что любовь — это еще не прививка от тирании. Прививка от ти­рании — это внимательность к реаль­ности, именно ее нужно воспитывать в детях.

Тиран — красивое слово. Совре­менное общество воспринимает это как что-то чужеродное, абсолютно од­нозначно враждебное. Но определить, что такое тирания для каждого конкрет­ного человека — сложно. По факту речь идет о нашей способности догова­риваться между собой, адаптироваться к новым условиям и воспринимать другого человека как важного. Женщине изначально нужно быть очень внима­тельной: если для мужчины не сущест­вует чужого мнения, то нужно уже сей­час насторожиться и внимательнее всмотреться в человека. Грубо говоря, если твой парень — лидер подростко­вой банды и мучает кошек, а ты хочешь выйти за него замуж, то, как ты дума­ешь, кто окажется на месте кошки?! Сделать достаточно точные выводы о мужчине можно по тому, как он перено­сит фрустрацию: ситуации, в которых его желания не могут реализоваться по не зависящим от него причинам.

Может специально, а зачастую под­сознательно, девушки проверяют это, опаздывая на свидания на 10-15 ми­нут. Если он спокоен, то, скорее всего, будет более толерантным сможет принимать ее такой, какая она есть. Если же девушка обнаружит, что от столика отказались, а букет валяется разодран­ный в мусорной корзине, то наивно предполагать, что такой мужчина будет терпелив и снисходителен, Такие деви­чьи проверки — это интуитивная реак­ция на чувство опасности, исходящее от партнера, попытка спровоцировать си­туацию, когда все станет ясно. Еще имеет смысл знакомство с его семьей прежде, чем произнесете сакрамен­тальное «да». Посмотрите: каковы отно­шения между .его родителями? Как он относится к семье? На основе этих на­блюдений можно делать прогнозы на ваше с ним будущее. Если в родитель­ской семье царит гармония, толерант­ность, если он относится к родителям с уважением, вниманием, то велика ве­роятность, что и в вашем браке это все будет.

Настоящий тиран даже не способен сообщать о своих чувствах: в момент ярости он не может говорить. Между его чувствами и действиями не сущест­вует слов для описания. Психика, кото­рая не способна вербализовать и про­анализировать эмоции, формирует си­туацию, когда энергия будет выплесну­та. Выбор — это высшая форма работы психики. Так вот, у тирана нет выбора. Постфактум он может сожалеть о своих действиях, но в тот момент нет контро­ля над сознанием, он эффектен. Если вы попали в ситуацию, когда ясно, что ваш муж — типичный деспот, тиран, то самое главное — в этой ситуации не за­стрять. Для начала отделите реальность от своих проекций, постарайтесь убе­диться, что перспективы договора не существует. Если нет возможности с ним договориться, то нужно срочно расставлять все точки над «i».

Публикация в «Медицинской газете»